Счастливый билетик

Обычное серое  утро. Набитый людьми трамвай, дребезжащий на стыках. Ни одного свободного места. Хмурые невыспавшиеся лица пассажиров. Еще бы, последний рабочий день в году – кому из них хочется ехать на работу? Конечно, никому. Как, впрочем, и мне. 

Я с трудом проталкиваюсь к окну, хватаюсь рукой за поручень и закрываю глаза – отгораживаюсь от всего мира. Как же сложно в окружении магглов чувствовать себя волшебницей! Тут главное абстрагироваться и представить, что ты вовсе и не в трамвае, а в родной гостинке с обоями цвета неба, сидишь себе на подоконнике и привычно болтаешь ногами. В руках у тебя последний выпуск «На крыльях Пегаса», за ухом прыткопишущее перо, в кармане волшебная палочка, а впереди самый волшебный в году праздник… 

- Билет покупать будем? 

От неожиданности я вздрагиваю, открываю глаза и упираюсь взглядом в кондуктора. 

- Будем, - отвечаю и начинаю резво рыться в кармане в поисках арум… рублей. Протягиваю на ладони горсть блестящих монет и получаю в ответ крохотный клочок бумажки. Бросаю на него мимолетный взгляд и… 

И в то же мгновение мир вокруг меня начинает менять свои масштабы и цвета. Вагон расширяется до размеров огромного зала, наполненного звуками вальса, все люди вокруг меня одеты в удивительной красоты маскарадные костюмы, а кондуктор – это уже и не кондуктор вовсе, а чудный мудрец из далекой сказочной страны в пестром балахоне с золотыми пуговицами и остроконечной шляпе. И вовсе он никакой и не строгий – меж морщинок прячется лукавый взгляд самого большого хитреца на свете. 

Он неторопливо ссыпает мои монетки себе в карман и вытаскивает оттуда… Жар-птицу! 

- Нет, не то, - смешинки так и брызжут из его глаз. Взмах руки – и огненная птица начинает свой полет над нашими головами. 

А рука кондуктора-чародея уже снова в кармане. И на этот раз оттуда появляется… леденцовый петушок на палочке. 

- Вкусная конфета, но все равно не то, - улыбка на лице становится еще шире, и он протягивает леденец мне. - Не удивляйся ничему, просто подставь ладонь! 

И я подставила. Потому что не могла не поверить в искренности его улыбки. И вот попытка номер три… 

Тут в моей ладошке оказывается все тот же крохотный клочок бумаги. Но уже нет возле меня мага с хитрыми глазами, а рядом стоит и улыбается кондуктор трамвая: 

- Поздравляю, барышня, сегодня вам достался счастливый билет! 

И все люди вокруг уже не хмурятся, а тоже смотрят на меня и улыбаются. И мир, с утра казавшийся таким серым, хмуро-неприятным и даже чуточку враждебным, уже не является таким маггловским, как в начале. Вот оно, волшебство крохотного билетика! 

- Пусть счастье сегодня весь день будет с вами! 

Но как быть счастливой одной?! Ведь это же так скучно! Поэтому подставляйте и вы ваши ладошки.

Давайте разделим магию счастливого билетика на всех! Пусть каждый из вас в новом году будет самым успешным, самым везучим и самым удачливым! Пусть все ваши мечтания, даже самые-самые странные сбываются, а все желания непременно осуществляются!

Счастливый билетик действителен в течение всего следующего года! 

А потом кондуктор-волшебник обязательно оторвет нам новый!

(с) Никойя, 2013

Сказка о чуде

Это просто сказка. И вовсе даже и не моя. Но мне почему-то очень-очень захотелось поделиться ею с вами... 

*** 

- Вот почему все ждут в Новый год чудес? В принципе, чем этот день отличается от других таких же дней? Вон часы уже пробили двенадцать, а ничего не произошло. Как хотелось в тепло, так и хочется… - крохотный воробышек шевельнул озябшими лапками и посильнее нахохлился. 

Он сидел на краю пилвилиннской крыши, дрожал от холода и с надеждой заглядывал в окно, где в уютной гостинке весело потрескивал камин, а студенты, смеясь и поздравляя друг друга, пили горячий глинтвейн. 

- М-д-д-да, похоже, в этом году мне сужд-д-дено замерзнуть. А так не хочется! Может, все-таки произойд-д-дёт что-то д-д-диковинное? Ой, вон ко мне кошка подбирается… - воробей слабо повел крылом, но взлететь не смог - слишком сильно замёрз. 

Кошка осторожно приблизилась, но не напала, а остановилась, глядя хитрыми жёлтыми глазами прямо в душу воробья. 

- Ты чего? - наконец не выдержал тот. 

- Жду, - промурлыкала в ответ кошка. - Все говорят, чудо должно произойти. Вот и жду его. 

- Хочешь меня съесть? - равнодушно спросил воробей. Ему уже было всё равно, так он замёрз. 

- Не-е-ет, - протянула кошка, - это не будет чудом. Я подожду. 

- Ну, давай тогда ждать вместе, - предложил воробей и нахохлился еще сильнее. 

Кошка подобрала под себя лапки и пристроилась на краю крыши. 

- А ты чего жмёшься-то? - взглянула она на дрожащего воробья. - Замёрз, что ли? 

- Д-д-да, з-з-замёрз… - еле выговорил тот. 

- Бедолажка, - сочувственно пробормотала кошка, - иди сюда, тут теплее. 

Воробей несмело посмотрел на неё, подковылял к ней поближе и потом тихонько примостился рядом с кошкой. Та глянула искоса, хмыкнула что-то неопределённое и подгребла воробья лапой к груди. 

- Тут тебе теплее будет, - пояснила она онемевшему от ужаса собеседнику. - Прижмись покрепче. 

- А когда будет чудо? - спросил воробей, обнимая кошку крыльями. 

- Не знаю. Но очень хочется посмотреть на него. Подождём? Ты ведь не торопишься? 

- Не-а… Подождём. Я еще никогда не видел чудес! - воробей немного отогрелся и стал разговорчивым. - Интересно, а какие они, эти чудеса? 

Кошка посильнее прижала его к груди и тихонько замурлыкала песенку. Воробей высунул голову наружу, боясь проглядеть чудо, и стал ей подпевать. Так они сидели и ждали. Ждали чуда, которое с ними уже произошло, но которое они пока так и не заметили. 

Сказка о лени

Собирается как-то Руна на конференцию по Русской магии за три девять земель ехать. Спрашивает префектов: 

— Каких гостинцев привезти вам, префекты мои любезные? 

— Привези-ка мне, Руночка, лекало! — молвила Мизари. 

— Дохтура, что ли? 

— Да нет. Лекало. Трафарет такой, с помощью которого форму рисунки разные рисовать можно. Хочешь, на бумаге, хочешь, на ткани, а хочешь, то и на стекле.

— На сколько сантиметров то? 

— Да без разницы. Запомнишь ли? 

— Запомню, префектушка, запомню.  А тебе чего привезти, другой мой префект? 

— А мне, дорогой наш управдом, - наморщила лоб Интар, - тестер привези. 

— Сухари жарить что ли в гостинке будешь? 

— Да не тостер, а тестер. Прибор такой. Измерительный. С проводами и зажимами. Только электронный маггловский последней модификации не бери. Старый хочу. Привычней он мне. Он магию лучше проводит.

— Ох, — вздохнула Рунаина, — а тебе что привезти, Никойя? 

— А мне, Руночка, привези ты чернил заморских, разноцветных, чтоб домки красивше писались. А ещё — свитков, да пергаментов, да бумаги в линеечку, что статьи в Агору строчить. А перьев гусиных не вози, я их у Феникса натырю. 

— Мерлиновы штаны! - закручинилась Руна. — Вы же пилвилиннки! Вы же все у меня умницы- красавицы да спортсменки-комсомолки! Фиг вам, а не лекало с тестером! Тебе, Интарка,  метлу новую привезу, суперскоростную, тебе, Мизари,  шарфик пилвилиннской расцветки закажу, а тебе Никойка,  журнал «Ведьмополитен» куплю, чтоб все магосплетни знала. И пока меня не будет, чтоб ничего не делали! Ясно? Тапками студентов не пинать, на доску почета никого не затаскивать, статьи в Агору не писать, ДО не обновлять, на йолку игрушки не вешать…  Дал же бог префектов... Даже полениться как следует не умеют!

(с) Никойя, 2013

С днем рождения, Пилвилинн!

Прокручу назад я пленку
Ровно пару лет назад
Где явился к нам ребенком
В тот декабрьский снегопад
Пилвилинн – небесный замок,
Нежный, дерзкий и шальной.
Не сидел ни дня на месте
В нём народец заводной.
Вот прошло уже два года –
(Аж не вериться глазам!)
Пилвилинн теперь взрослеет
Не по дням, а по часам.
Все умеет, все подвластно
Пилвилинну моему.
И уютнее я Дома
В целом мире не найду!
Много ждет его открытий,
И друзей, и волшебства,
И добра, и счастья в жизни,
Ведь ему всего лишь 2!

Облачным зАмком торжЕственно прАвит главА – РунаИна.
Ей помогАют префЕкты: ВиндОра, МизАри и Эфи,
НО написАть я хочУ не о нИх, а о тОй, что префЕктом
РАньше былА, а сейчАс – первокУрсница нАшего вУза.
Этой волшЕбницы мИлой задОрное Имя – НикОйя.
С нЕй не соскУчатся всЕ, кто окАжется рЯдом в гостИнке.
ВЕдь про запАс есть всегдА у НикОйи весЁлые пЕсни,
ДОбрые скАзки, волшЕбные Игры, чуднЫе затЕи…
КтО вдохновЕнье вплетЁт первокУрсницам в кОсы? - НикОйя.
КтО всех наУчит волшЕбные блИнчики пЕчь непремЕнно?
КтО помогАет во всЁм новичкУ и не лЮбит шептАний?
Это НикОйя – ловЕц и охОтник на квИддичном пОле.
ЧтОбы нам бАллов набрАть, поборОться за КУбок учЕбный,
НАша НикОйя придУмала вЕчер домАшек устрОить,
ВЕчер домАшек и вЕчер реклАмы любИмых предмЕтов.
ВсЕ, кто на вЕчер пришЁл, приносИли с собОю домАшки,
КрОме домАшек, стихИ и рисУнки. ПарОлем для вхОда
БЫли у нАс именА славных мАгов, что в шкОле и вУзе
ПрЕподаЮт нам любИмые нАши предмЕты и щЕдро
ДАрят не тОлько жемчУжины, нО и внимАнье, и мУдрость.
ВЕчер велА расчудЕсная нАша НикОйя, и бЫло
МнОго хорОших рабОт пилвилИннцами дрУжными сдАно.
КАждый любИмый предмЕт свой старАлся другОму предстАвить,
ЧтОбы егО заманИть хоть на пАрочку нОвеньких лЕкций.
НУ а в концЕ выдавАлись нагрАды: значкИ и медАли
ТЕм, кто в домАшковой бИтве учАствовал Ярко, актИвно.
А за идЕю, рассЫлки и хлОпоты пО воплощЕнью
МЫ благодАрны НикОйе, префЕктам и ГрЕте-диджЕю.
(с) Фантазия

Ода жюри

* стихотворение написано для проекта "Мир талантов"

Я не завидую вам, нет, жюри, увольте.
Печальна ваша участь, ваш удел.
Вам выразить сочувствие позвольте.
Довольно с вас сарказма острых стрел.

- А судьи кто? - кричат студенты дерзко,
И каждый пальцем хочет тыкнуть в вас,
Когда вы беспристрастно, здраво, веско,
Журите тех, кто лезет на Парнас.

Одни себя мнят Моцартом и Блоком,
Малевичем другие быть хотят,
Вас «радуя» то пением, то слогом,
Уверены, что сразу победят.

Увы, не видя за собой огрехов
(Самоуверенности хватит на троих!),
Уже в лучах купаются успеха,
Неся вам свою песню или стих.

Вы ж инстинктивно чуете бездарность.
И словно плевела от зёрен не спеша
Вы отличаете и серость, и вульгарность,
Где чувства нет, отсутствует душа.

Судить легко. Оценивать сложнее.
Нельзя ни капли лести или лжи,
Когда приходится решать вам, что важнее:
Иль похвалить, или развеять миражи?

Быть справедливым нелегко, я знаю.
И если победить мне не дано,
Я всё пойму.
Я вас, жюри, прощаю.
Я не поэт, хоть и пишу давно.

Рассказ на одну букву: "П"

Приветствую, профессор! Проходите, проходите! Присаживайтесь поудобнее! 

Предлагаю побасёнками пилвилиннскими потешиться. Правда, поначалу попотчуйтесь: пряников пожуйте, печеньками похрустите, перекусите по-лёгкому, почаёвничайте - путь-то приличный предстоит, подустать придётся. 

Покушали, профессор? Послушайте-ка полу-сказку, полу-быль парнишечью. Присказку пропущу, пожалуй. Про Пилвилинн повесть поведаю. Поволшебнее. Поувлекательней. 

Поначалу проживали пилвилиннцы преспокойненько. Порасслабились, по перинкам пушистым полёживая, понеживаясь. Пылью покрылись предания про победы прежние пилвилиннские, позабылись, повыветрились. 

Потом приключилось происшествие преплохое, прескверное. Пришли полчища противников пренастырнейших, поисписали перьями пергаменты полукилометровые, песенок профессорам понапели, побасёночек понаплели. Победить пилвилиннцев понадумали! 

Пришел префект пилвов порастолкать. Полез повыше, поднялся прямо по-над потолок, принялся пылко покрикивать, предводительствовать, первокурсникам пенять: 

- Прекратите, пилвы, по подоконникам посиживать, по подвалам прятаться, полы-потолки поплёвывать. Побездельничали? Полноте прохлаждаться. Пора Пилвилинну преданность показать, прыть проявить, перья понаточить, пергаменты повытащить. Пооткиньте-ка противников подальше, прочь противных прогоните. Победу Пилвилинну принесите, пегаса пилвилиннского прославьте! 

Переглядываются пилвилиннцы, перешёптываются. Печально, погано пилвам понимать правоту префекторскую. Плечи поопустили, потупились. Поддались панике. Пригорюнились, поплакали. Похоже, правда, поднапрячься придётся – пропасть преодолеть. 

Поддались префекторским проповедям, повелись полностью. Поднялись пилвилиннцев полчища, повытаскивали проворно пустые пергаменты, принялись прилежно перьями поскрипывать, письмена профессорам прытко писать… Понеслось... 

Полночи птицы пернатые пути прокладывали - почту пересылали. Понаписали пилвы пергаментов полным-полно! Поутру посмотрели, поняли: пало полчище противников под порывом пламенным. Повеселели, переглядываются, пересмеиваются. 

Посмотрел префект, порадовался - получилось! Поблагодарил пилвилиннцев пламенно: 

- Порадовали, потешили. Прекрасный прорыв получился! 

Понравилось пилвам победу примерять, праздник праздновать. Пообещали, поклялись префекту позабыть про перины пушистые. Порешили прогнать праздность пагубную. 

Приходите, профессор, полюбуйтесь!

(с) Никойя

***
Я безумно устала,

Я ужасно разбита.
Бессердечной я стала,
Лживой, злой и закрытой.

Разрушая шаблоны,
Убегаю в пустыню
Не услышите стоны:
Загорюсь и остыну.

Я вернусь обновленной
И готовой ко встрече
Нет, отнюдь не сраженной
Появлюсь в этот вечер.

Вы увидите радость
И уверенность взгляда:
Я отмыла всю гадость,
Задушила всех гадов.

Только хватит той дозы
Не на целую вечность.
И под новой угрозой
Вся моя человечность.

© Люда Лукашова

Слова...

* Стихотворение написано к лекции №1 "Введение. Словом творим мир" (предмет "Волшебный мир слов. Спецкурс", ВУЗ)

Осенняя кружит вокруг листва,
А я сижу и осени внимаю…
И именно сегодня понимаю,
Как много значат для меня слова.

Вся жизнь моя – цепочка важных слов.
Они – моя свобода и оковы,
И ненависть, и право на любовь,
Мои уставы, и мои законы.

Могу!
И создавалось волшебство,
И всё моглось, и многое умелось.

Должна!
И обреталось мастерство,
Страх отступал, вперед пуская смелость.

Нельзя!
И красные флажки закрыли путь:
Дороги нет, обрыв на берегу.

Хочу!
И грудью больше воздуха глотнуть!
И вето наложить на все табу!

Искала часто я в словах спасенье,
И трудно описать сейчас в стихах.
Как собственное мироощущение
Я отражала в крохотных словах.

Кленовый листик я рукой ловлю
И, словно в шарфик, кутаюсь в ненастье…
А ты вчера сказал мне «не люблю»
И мир разрушил словом в одночасье.

(с) Никойя

Я свободна!

Жила-была на свете одна девочка-волшебница. Но она даже и не догадывалась, что она волшебница, а просто жила, просто думала, мечтала, желала, не творя какого-то особого волшебства. Вот только все её мечты с самого детства как-то сами собой незаметно реализовывались. Даже стены в её комнате были легким отражением её мыслей, не говоря уже о людях, появляющихся в её жизни. Стоило ей о ком-то подумать, о чём-то пожелать, как всё это появлялось, рано или поздно, так или иначе.

Дни шли за днями, образуя круг - заколдованный круг из повторяющихся мыслей, слов и дел. Девочка взрослела, и небо над её головой уже не было таким безоблачным, как раньше. Как будто бы чьё-то злое заклинание медленно час за часом разрушало созданную ею в детстве волшебную сказку. Вот только это не было заклинанием злого колдуна, нет. Это было самое сложное и запутанное заклинание в мире, именуемое Жизнь.

- Кто я?.. - спросила однажды девушка саму себя, разглядывая своё отражение в зеркало.

- Ты волшебница, - ответило зеркало. Или девушке только показалось, что оно ответило?

- Но если я волшебница, то я смогу разрушить любое заклинание? - неуверенно прошептала она и осторожно дотронулась до холодной глади стекла. И её рука легко прошла сквозь ледяной туман, не наткнувшись на преграду.

- Значит, я свободна?! – воскликнула удивлённая девчонка. И чтобы проверить свои подозрения, она налила воду не в стакан, как обычно это делала, а на пол. И у её ног заплескалось изумрудно-зеленое море.

- Я свободна! – девушка закружилась в танце, подкинув вверх какие-то свои, показавшиеся ей теперь ненужными, бумаги, которые тут же превратились в разноцветные листья, и разлетелись во все стороны ярким листопадом.

- Я свободна, - повторила она снова, нарисовала мелом на стене дверь, и вышла в неё..

Квиддорепортаж

Школьные часы отбивают полдень, когда я вступаю на уже собравший пёструю толпу людей стадион, бурлящий той особой жизнью, которая всегда бывает во время решающих квиддичных матчей.

Гремит музыка. Одни, снующие то вверх, то вниз, шутливо переругивающиеся, толкающиеся и суетящиеся, словно муравьи, болельщики подыскивают себе места повыше, другие, удобно устроившиеся на скамьях, с жаром обсуждают возможный исход предстоящей игры.

В сентябре всё население Аргемоны, немного подуставшее от домок, разбивается на три «враждующих» лагеря. Это противостояние не так заметно, пока болельщики находятся в школе, но у ворот стадиона, жалобно поскрипывающих от бурного, всё прибывающего потока магов, эти противоречия более ярки.

Я нахожу свободное местечко, усаживаюсь и обегаю взглядом трибуны, окрашенные традиционными цветами домов. Превалирующие - голубой и зеленый, что ничуть не удивительно: сегодня играют Пилвилинн и Кранног.

И вот на изумрудно-зелёном поле появляется судья, несущий в руках заветный ящик с мячами. На какой-то миг трибуны замолкают, и от внезапно установившейся тишины даже закладывает уши.

- По метлам!

В ту же секунду окружающий мир взрывается от возгласов приветствия: вылетевшие из раздевалок команды начинают свой первый облёт места «битвы». Слегка зачарованный, я разглядываю вратарей, занявших выжидательные позы у своих колец, охотников и защитников, рассыпавшихся, словно горошины, по полю, ловцов, устремившихся вверх, поднявшихся выше остальных игроков, чтобы проверить скорость своих новых, закупленных специально для матча суперскоростных мётел. Все готовы, все ждут сигнала к действию.

Свисток судьи, и игра начинает стремительно набирать обороты. Кранног с первой секунды берёт инициативу в свои руки. Квоффл оказывается в руках у их охотника, и тот, движимый уверенностью в собственных силах, устремляется с ним к кольцам соперников. Невозмутимая охотница в голубой мантии бросается наперерез, пытаясь преградить дорогу, но не успевает. 10:0.

- ГО-О-ОЛ! – взвиваются верх трибуны, полыхающие зеленью мантий.

Смущённому пилвилиннскому вратарю ничего не остается, как пожать плечами, растерянно поглядывая на свои «расстрелянные» кольца.

После свистка арбитра инициативу перехватывает Пилвилинн. Теперь уже игрок в небесно-голубой мантии мчит через всё поле. Бросок! Но бодрствующий голкипер в зелёном заслуживает порцию аплодисментов в свой адрес.

Игра становится всё более горячей. Атаки следуют одна за другой. Увлечённый слаженной игрой команд, я забываю о месте и времени, с открытым ртом наблюдая за полетом красного мяча. Сегодня это не просто квоффл, а маленький земной шарик, прогретый солнцем, испачканный пылью, просоленный потом жарких ладоней рвущихся к победе охотников. Шар, кружащий по небу, не боящийся ни шлепков, ни резких выхватываний, ни мощных бросков; он заводной, активный, азартный и летящий туда, куда его направляют. И пусть я на стадионе всего лишь новичок, но я уже полностью очарован его магией. И я тоже хочу играть в квиддич. Очень.

(с) Никойя

Квиддич

Я сидел на трибуне, ожидая начала игры.

- Привет, - незнакомая девушка, мило улыбнувшись, подсела на свободное рядом со мной место.

- Давно у нас? - серые глаза уставились на меня, изучая. – По-моему, я тебя не знаю.

Щёки мои порозовели, покрывшись румянцем смущения:

– Неделю как приняли.

- Ясно, - она кивнула и вновь улыбнулась, показав жемчуг ровных белых зубов.

Тут раздался свисток судьи, известив о начале матча, и я забыл про соседку, полностью отдавшись игре.

События развивались стремительно: охота пасовала друг другу мяч, заставляя наши головы крутиться то влево, то вправо, защита гоняла по полю блад, не жалея не бит, ни соперников. Особенно яркой была игра одной из защитниц в красной мантии. Девушка, казалось, родилась с битой в руке – настолько точными были все её удары.

Бац! - и выбыл охотник в зелёной мантии, свалившись, словно мешок с песком, вниз.

Бац! – упал вратарь, не успев вовремя среагировать на что-то тёмное, со свистом летящее прямо на него.

Трибуны взорвались криком.

- Вот Танька зараза! - охнув, воскликнула незнакомка.

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрел на неё.

- Любит она ребят в БК отправлять.

Соседка, казалось, говорила сама с собой, не замечая моего удивлённого взгляда. Тогда, не выдержав, я спросил:

- Но разве цель защитника не сбитие врага?

Девушка, отвлёкшись от поля, уставилась на меня, словно видя в первый раз, потом, покачав головой, ответила:

- Так может думать только неопытный игрок, новичок. Цель защиты – не сбивать соперников, а ЗАЩИЩАТЬ своих игроков, помогая им путать чужие планы и реализовывать свои. И врагов здесь ни у кого нет, поэтому превращать стадион в «мясорубку» некрасиво.

- Да кто ты такая, чтоб заявлять так? – хотел воскликнуть я, пытаясь защитить Таньку, но не успел. В тот же момент, словно подтверждая слова моей новой знакомой, Танька сбила кручёным мячом чужого ловца, летящего по полю в поисках снитча.

- Так нельзя играть! - не удержавшись и вскочив на ноги, заорала моя соседка. - Нельзя!

Но поняв, что уже ничего не исправить, села обратно и загрустила:

- Я бы никогда так не сделала. Это неэтично. Хорошие защитники так себя не ведут.

Я как-то по-новому, с любопытством, присмотрелся к ней: смешные веснушки теснились на её курносом лице, рассыпавшись по нему точно крохотные снитчики по полю, а щеки, разрумянившись от волнения, напоминали квоффл.

- Так ты защитница?

- Да, - ответила она, слегка смутившись. – Но меня не взяли играть, сказали, что я слишком мягкотелая. Танька вот и не взяла – она ж капитан.

Теперь игра, напоминая скорее «кровавую» военную бойню, чем спортивный матч, уже не казалась мне столь интересной.

И вдруг…

Два защитника в разных мантиях, пробуя дотянуться до одного и того же блада, не рассчитали скорость и, врезавшись друг в друга, на огромной скорости упали вниз.

Стадион замер: после такого падения игроки вряд ли вернутся на поле.

- Лиза, – прокричала вдруг та самая Танька, направляя метлу в нашу сторону. – Лети сюда!

Я, повернувшись к той, которую звали Лизой, увидел, как она побледнела:

- Тань, ты ж знаешь мои принципы…

- Знаю, - отрезала капитан и тот час замахала судьям, прося произвести замену. – Что ж, если мои не помогают, попробуем твои.

Ничего не ответив, Лиза оседлала метлу, и, крепко сжав биту, полетела вперёд.

Она была хороша: и в защите, и в нападении, и в групповых комбинациях, и в одиночном противостоянии с бладом. Черный мяч, слушаясь её как дрессированный, был не столько её оружием, сколько соратником по игре, другом. И не было больше на поле напрасных потерь. Зато была победа.

А я понял, что значит «быть защитником».

(с) Никойя

Квиддич

В то воскресное утро повелитель Космоса, император планеты Бу-Га-Га, полный кавалер орденов Белого Карлика и Красного Гиганта, Блямс Бу Секонд лежал в удобном гамаке под ярко горевшей на потолке инфракрасной люстрой и от нечего делать пялился в иллюминатор. Периодически переворачиваясь с боку на бок и почёсывая длинными зелёными пальцами огромный живот, он урчал от удовольствия. 

- А это что ещё такое? – внезапно урчание прекратилось, и волосатое рукощупальце ткнулось в стекло. Маленькая и проворная каракатица – капитан космического корабля Буц и тайный советник императора брюхоногий моллюск Бац поспешили приблизиться и уставились в окно. 

Их взору предстала горящая пронзительно-алым светом звезда. Капитан, болезненно жмурясь, вернулся к пульту управления и, потыкав по кнопочкам, потрескивающим, словно коптящая свеча, голосом сообщил: 

- Ваше Космичество, этот дивный эллипс, на который Вы изволили обратить свой императорский взор, есть звёздная система Арге Мона - типичный красный карлик спектрального класса G2, вокруг которого вращаются планеты Кран Ног, Ар Цис, Пил Ви Линн. 

- Как? Арррге Мона? - пробуя на вкус столь непривычное для его уха слово, протяжно прорычал Блямс Бу и хищно ухмыльнулся. – Надеюсь, она населена разумными существами? У нас не хватает работников. И вновь ловкие щупальца капитана, готового ради императора сгореть на работе, запрыгали по кнопочкам. 

- О да, мой повелитель, Арге Мона густо заселена. Местные жители - странные двуногие и двурукие существа, именующиеся магикусами. 

- А кто ими правит? – Блямс Бу Секонд сгорал от любопытства. 

- Бортовой компьютер утверждает, что в Арге Моне д-д-демократия… – на последнем слове голос Буца испуганно треснул и затих, словно горящая свеча погасла от внезапного порыва ветра. - Де-мо… что-о-о?! – желеподобное тело императора судорожно дёрнулось, он закатил все четыре, располагавшиеся по периметру лба глаза и вывалился из гамака. 

Советник Бац бросился к нему и потрогал лоб повелителя: уж не заболел ли тот, не горит ли. - Уничтожить! – пронзительно завизжал Блямс Бу, едва пришёл в себя. Щёки его действительно горели, но не от болезни, а от переполнявшей императора ненависти. С огромным трудом он смог справиться с гравитацией, и, кое-как усевшись на полу, стукнул по нему рукоподобным щупальцем: - Уничтожить звезду вместе со всеми её жалкими людишками! Немедленно! 

В ту же минуту лучшие представители императорской гвардии с мощными ионными бластерами наизготове собрались в капитанской рубке. 

- Я лично поведу вас в бой! – сверкнул горящим взором Блямс Бу, кое-как поднятый с пола своей свитой. Яростно шевеля ложноножками, он принялся надевать скафандр. И вот уже космический челнок, набитый вооружёнными до зубов солдатами, просочился сквозь толстый слой атмосферы и устремился вниз.

- Наш первый удар будет в самое крупное скопление магикусов! - приказал император и указал на огромное сооружение, кишащее аборигенами. Уверенный в скорой победе, он довольно хрюкнул и улыбнулся во все свои девяносто два зуба. И разве мог в этот момент Блямс Бу Секонд предполагать, что его план не выгорит?.. 

А в это время на квиддичном стадионе Аргемоны шёл чемпионатный матч Арцис - Пилвилинн. И долго-долго защитник в красном пребывал в состоянии сгоревшего на месте преступления злодея, после того как, привычно отбив битой несущийся в его сторону бладжер, он сбил им нечто странное, очень похожее на космический корабль инопланетян... Парень так и не понял, что одним точным ударом он спас весь мир.

(с) Никойя

Квиддич

Две недели я хвостиком ходил за капитаном команды и канючил:

- Ну, возьмите меня играаать… Однажды он не выдержал, и меня взяли.

И вот я заглядываю в тёмный проём раздевалки и, слегка заворожённый, сажусь на ближайшую скамью.

- Чего сидим? – голос капитана звучит жёстко. – Ставь метлу в угол и дуй на стадион. - Без неё? – огорчённо шепчу я, оглядываясь на свою новёхонькую метёлку. - А ты хотел сразу в небо? Запомни: чтобы один раз взлететь, нужно десять раз пробежать по стадиону и сто раз отжаться.

В моё ожидание чего-то необычно-чудесного и сказочно-привлекательного врывается первое лёгкое разочарование. Я-то представлял, как, словно орёл, взмываю вверх, делаю в воздухе фантастические пируэты, вхожу в мёртвую петлю, потом проношусь на сумасшедшей скорости над трибунами… А вместо этого бегаю, отжимаюсь, прыгаю на скакалке, кидаю мячи и бью по боксёрской груше... К концу тренировки гудит всё тело. И руки совсем не чувствуются. Ноют плечи и ноги. Болит спина. Но передышки нет - начинается теория: обсуждение правил игры, её стратегии и тактики, анализ чужих матчей. Пару часов напролёт мы увлечённо, взахлёб о чём-то спорим. В следующий раз всё повторяется – снова бессчётное количество раз мы бегаем, прыгаем, отжимаемся и бьём грушу. И лишь пару недель спустя кэп разрешает взобраться на метлу.

Возбуждённый, я стою и предвкушаю бешеный полёт и свист ветра в ушах, но капитан даёт мне в руки старое лохматое чудище, метлу, которая, как мне кажется, не то, что для полётов, но и стадион подметать не годится. 

- Техника безопасности! - ёрничает кэп. - Без неё никуда, а ты ещё такой зелёный… Я возмущён, но спорить бесполезно.

Сжимая бёдрами деревянную рукоять, тяжело взлетаю, и, ёжась от колючего ветра, не вижу, куда лечу. 

- Стояяять! - ударом прирождённого защитника кэп отбивает летящий в мою сторону блад. Я чувствую себя безнадёжной неумёхой, ведь, не смотря на напряжённые мучительные тренировки, я ничего не умею: ни точно пасовать, ни попадать с первого раза в кольца (всё время забываю, на какой высоте они расположены), ни владеть битой. Вёрткий снитч я вообще не вижу, не говоря уже о том, чтобы поймать его. Я не умею ни-че-го. И тогда во мне начинает расти злость. Злость на самого себя, такого несмышлёного и неуклюжего. С этого дня я каждый день на стадионе. Я исступлённо налётываю часы на выданной мне старой метле. Я присматриваюсь к товарищам по команде, запоминаю, анализирую, а потом повторяю то, что увидел. Я весь словно оголённый нерв. Я постоянно твержу себе, что настоящий спортсмен никогда не сдаётся!

И в какой-то момент я начинаю чувствовать себя увереннее. Метла кажется мне теперь продолжением моего собственного тела. Бита в руке становится лёгкой, квоффл податливым, и я уже умею различать жёлтый огонёк снитча среди седых, проливающихся холодным дождём, серых облаков. Но я всё равно учусь и учусь. Ошибаюсь, сталкиваюсь, падаю, промазываю, но сжав от досады зубы, повторяю упражнения снова и снова. И никаких чудес! Нет их, оказывается. Есть только холодный пот, катящийся по разгорячённой спине, есть только моё хриплое дыхание, прилипшая ко лбу чёлка и кровоподтёки на руках…

Однажды после четырёхнедельных тренировок я замечаю на себе пристальный взгляд капитана. - Ё-моё, что я опять сделал не так?

- Готовься, - улыбается тот. - Завтра твоя первая игра. Я потрясён. Мой рот расползается до ушей. И мне уже невтерпёж. И всю ночь мне снится сон, что я Гарри Поттер, вдохновлённо летящий на манёвренной суперметле по чистому голубому небу навстречу своей первой, такой выстраданной, победе.

(с) Никойя

Приход в Аргемону

Сентябрьское утро. Суббота. Рассвет.
За темною шторой чуть брезжится свет.
Слегка потянусь…
Что-то лень мне вставать.
Откинусь назад, чтоб еще подремать.

Вот снится: стою на вокзале пустом,
Жду Хогвартс-экспресс, тот, который потом
Обдаст меня жаром и паром клубя,
Умчит меня в школу, на стыках скрипя.

Но тих и безлюден огромный перрон,
Где я всё жду поезд. Ну, где же, где он?

Ой, что это мчится?
О, Мерлин!
Метла!
На ней и седло есть, и стремена.

Рассеянно я оглядел помело,
В руках повертел и… запрыгнул верхом.
Дилемма решилась – я мчусь на метле,
Чтоб было не страшно – поближе к земле.

Вот замок старинный возник впереди,
И пламенно сердце стучится в груди,
Палаццо магии и волшебства -
Как часто в мечтах я стремился сюда.
Здесь огненный Арцис и Пилвилинн -
На пенно-небесной лазури один.
Невиданный дуб – цитадель кранножан,
Глаза протираю – нет, нет, не обман.

С метлы аккуратно на землю спустился,
И в колледже магии я очутился.
Ах да, в Аргемоне - я помню отлично,
Вот только мне «колледж» для уха привычней!

Ворота чугунные вход прикрывают.
Уверенно я их рукою толкаю,
И стоило только к вратам прикоснуться,
Со скрипом заржавленным те поддаются.

Бреду я по замку.
Здесь мир тишины?!
Ни крики, ни музыка мне не слышны.

Террасу прошёл, мимо длинных колонн,
И классы пустые, и коридор.
Не знаю, куда проложить еще трассу
И где отыскать мне волшебников массу?
И я апеллируя на авось,
Чтоб чудо случилось, чтоб чудо сбылось,
Бреду наугад, куда ноги ведут,
Быть может, поможет мне этот маршрут.
Нелеп я, наверное, или смешон…

Но что это?
Шум?!
Бог ты мой – стадион!
Так вот где все!
Ясно мне стало немного:
Идёт здесь игра пилвилиннцев с Кранногом.
Взволнованно я подбегаю к трибунам,
Бегу по ногам я болельщиков шумных,
А их миллион там…
Ну, вру, тыщи две…
Ну, триста, что тоже прилично вполне!
Бегу по ногам!
Но никто не ругает.
Ведь здесь и сейчас маги в КВИДДИЧ играют!

На поле отважные квиддичисты
Летают, как молнии, бьются неистово.
И нету здесь лишних, и каждый здесь ас,
Отвага и ловкость, искусство и класс.

Как я раззадорен. Как я возбуждён.
Я квиддичирован, квиддопронзён!

Ах, как же сегодня мне повезло:
Давно я мечтал овладеть ремеслом
Загонщика бладжеров, супербойца,
Чтоб мощный удар, чтоб рука из свинца.
Такой не играет с мячом в поддавки,
Он бьется во имя и вопреки.
И в непогоду, и в жуткий цейтнот
Он бладжеру битою даст апперкот.
Потом лобовую затеяв атаку,
Он с оппонентом устроит драку,
И показав свой удар коронный
Прессует соперников снова и снова.

Бабах!
Я проснулся… И утренний свет
Напомнил, что время почти что обед.
Одиннадцать тридцать…
Но сон не забылся.
Доверю вам тайну: я в квиддич влюбился.
Ни грамма, профессор, я вам не соврал,
Клянусь, что всю ночь на метле я летал!

(с) Никойя

Глазами перелетных птиц

Дождь со слезами, кто сильней плачет,

Небо под нами в лужах маячит,
А я постараюсь остаться собою самим
И если ты со мной, держись, летим.

Припев:
Я поглажу облако рукой, посмотрю глазами перелётных птиц,
Камнем падаю я за тобой, ты, главное, за меня держись.

Капли с небес, мокрые плечи,
Только секунды, ждут нашей встречи,
А ты постарайся остаться самой родной
И если ты со мной, летим, не стой.

(с) Андрей Ковалев

Остывает на кухне чай.

Остывает на кухне чай.
Чёрт те где заблудился рассвет…
Вот и всё. Ты меня забывай.
Было здорово.
Больше нет.

В кладовую метлу уберу,
Спрячу мантию под замок.
Сказка кончится поутру.
Сказкам тоже приходит срок.

Скоро канут в Лету года,
Когда шли мы плечом к плечу.
След размоет с небес вода,
И задуют ветра свечу…

Может быть, эта боль пройдет -
Время лечит любые раны.
А пока я иду вперед,
Прикрывая на сердце шрамы.

Полюби себя

Принимай себя любой...

Неуверенной, несмелой
Злой, нелепой, неумелой
Чуть сутулой, чуть седой...
Принимай себя любой
Некрасивой и невзрачной
Полной, тучной, неизящной
Неказистой и худой...
Принимай себя любой
Полюби свои морщинки,
Складки, прыщики, горбинки
Взгляд усталый и больной
Принимай себя любой
Разреши себе влюбляться
Плакать, злиться и смеяться
Просто быть самой собой...
Принимай себя любой
С потревоженной гордыней
Недоступной герцогиней
Иль кокеткой удалой
Или праздною лентяйкой
Иль рачительной хозяйкой
Иль ревнивою женой.
Принимай себя любой...
Добродетельной и грешной
Равнодушной, безутешной
Королевой и рабой
Полюби себя любой
И весь мир тебя полюбит
И несчастия отступят
Пред любимою тобой...

© Солнечная Котёнка, 2008

Квиддич: вредные советы

Если вы решили квиддич вдруг внезапно посетить,
За команду за родную всей душою поболеть.
Стадион не посещайте, не ходите ни за что!
Там и так народу много. Не хватает даже судьям
Места, чтобы нос попудрить, поболтать и чай попить.

Не послушались совета и сюда приперлись всё же?
Что же, вы теперь пеняйте только сами на себя.
Здесь вы мускулы стальные на руках приобретёте,
Чтоб плакат держать в поддержку, нужно мускулы иметь!

Не забудьте и про голос, очень сиплый, весь охрипший,
Прокричать его придётся, чтоб команду поддержать.
На ногах у вас мозоли, непременно, тоже будут,
Чтобы очень громко топать, и притопывать, и прыгать,
Танцевать, когда охота наша гол врагу забьёт.

Незачем вам тренажёры! Вы одним своим «боленьем»
Тут, на квиддичных трибунах, в тонусе теперь всегда.
И, на вас взглянув устало, судьи от восторга ахнут:
Как в таком тщедушном тельце столько силищи бурлит!

Мантию надеть пошире, я прошу вас, не забудьте,
И пришейте, непременно, к ней вы тридцать три кармана,
Чтобы килограммов двести помидоров, мандаринов
Можно было, непременно, в те карманы положить.

Горделивою походкой вы пройдите мимо судей.
Улыбнувшись так ехидно, выберите чуть неспешно
Вы укромное местечко, чтоб оттуда наблюдать
За игрой, за игроками да искать себе мишени для киданья метко-метко.

В судей только не кидайте: юмора они не ценят.
И у них усилья ваши одобренья не найдут.
Они вывернут карманы и съедят все мандарины.
И ату вас с стадиона. Больно надо это вам?!

В общем, братцы, берегитесь! Стоит лишь один разочек
Вам попробовать однажды поболеть от всей души,
Не сумеете навеки вы покинуть стадион наш.
И придётся становиться вам болельщиком навек.

(с) Никойя

Вирке - выпускнице

Вира, Вирочка, Виндора,
Ты сегодня выпускник.
И тебя спешит поздравить
Каждый юный ученик.
Маговуз - то знает каждый
Это не хухры-мухры:
Модули и курсовые,
И совсем не до игры!
Но высокие науки
Ты сумела покорить,
И «бааааальшие каменюки»
Ты сумела усмирить.
И тобою мы гордимся,
Славу мы тебе поем,
И сегодня веселимся,
Поздравлять тебя идем.
Не грусти, пути открыты
Для свершений и чудес!
Мы с тобой не лыком шиты,
Впереди нас ждет прогресс!
Пусть серьезные дипломы
Все напишутся шутя,
Если что, то все мы рядом –
Все-все-все твои друзья!

(с) Никойя

Домой, домой, к заброшенным березам

Домой. Домой. К заброшенным березам...
И я спешу в тот тихий городок,
Где в огородах мечутся стрекозы,
А мир уютен, светел и высок.

Там лес у дома - пополам с грибами,
В лесу озера тихие стоят,
И дни ведут беседу с вечерами -
О чем-то долго, мирно говорят.

Там с детства все знакомо и понятно:
Царит укроп в запущенных дворах,
Под яблонями - солнечные пятна.
И дни - как корабли на якорях.
(с) Людмила Букина

Колыбельная Пилвилинну

*  Гиперлипограмма на «и»

Тик-тик-тик…
Идиллии лик.
Пилвилинн притих,
Пилвилинн спит:
Ни игр, ни интриг.
Крики синих птиц,
Визг диких лисиц,
Вмиг стихли.
И ливни, и вихри
Притихли.
Тишь висит вширь,
Тишь висит вниз,
Лишь пилигрим-бриз
Хрипит и кипит.
Пилвилинн ни-ни…
Пилвилинн спит…

Спи, Пилвилинн, спи,
Живи, синий мир, живи!

Поэту...

Перестань, поэт, прошу, писать
Про потери, про пургу, про полночь,
Плакать перестань, переживать.
Принимай приятельскую помощь.

Призраков проклятых прогони,
Похоти поразгони проблемы.
Паутин похмельных плен порви.
Прозу позабудь, пиши поэмы.

Прогони печалей пустоту -
Песнями пусть полнятся пустыни.
Пой, поэт, про поля простоту,
Пряный привкус полевой полыни.

Пой про птиц прекрасных пируэт,
Перламутровую пядь полесья,
Про прекраснейший полет планет
По-над покрывалом поднебесья.

Пламенно, пронзительно пропой,
Поддаваясь полностью процессу,
Про педанта-принца поцелуй
Пылко полюбившего принцессу.

Пой про перекрестки, про пути,
Пыльные провалы, переходы.
Пал-пропал – препятствия пройди,
Проползай, перетерпи походы.

Пой, поэт, пронзительно, пристрастно,
Просыпайся! Прошлого прочь путы
Пой проникновенно, пой прекрасно.
Полно плакать подле перепутья

(с) Никойя

Встреча с волхвом

Непроходима чаща. Заброшенной дорогой
Бреду вперед с трудом сквозь бурелом и мрак.
Мне нужен только он, отшельник одинокий:
Владелец тайных сил, ведун, кудесник, маг.

Вот ветки расступились, не выдержав напора,
Открыв избушку ветхую под дубом вековым.
И нет на ней замка, и нет вокруг забора,
Ведь не пройти сюда разбойникам лихим.

Глядит из чащи волк косым кровавым взглядом,
Но если нет приказа, не прыгнет из кустов.
Большой красавец-лось проходит с волком рядом,
И в чащу подает величественный зов.

Тут ветер зашумел, и птицы закричали,
И дождь зашелестел, и дрогнула земля.
Как будто бы кому-то чего-то сообщали,
Кому-то слали весть о том, что прибыл я.

И в тот же миг вспорхнули сороки-тарахтелки,
Чтоб новость донести тому, кто здесь живет.
Помчались в чащу зайцы, за ними следом белки,
Моргнуть я не успел, как слышу… ОН идет!

Седой высокий старец - Перуна облик строгий,
В его глазах сам Велес, Ярило и Сварог.
Он шел, не различая тропинок и дороги,
Но ни одна травинка не дрогнула у ног.

И борода седая как летний день туманный
По ветру развевалась, как белая кудель,
И расступались лоси, и волки отступали
Перед великим магом, владыкой тех земель.

- Ты молодец, не струсил, - промолвил волхв устало,
И на меня уставил пронзительный свой взгляд
Таких, как ты, немного, хоть смельчаков немало
Сюда ко мне является уж много лет подряд.

Мне скоро умирать, я старый и усталый,
И мне преемник нужен, чтоб знанья передать,
А ты парнишка умный, смекалистый, удалый,
И силой наделенный, как я - лет сто назад.

Ведь если я уйду, то знания вековые
С моим истлевшим телом исчезнут без следа.
И под топор пойдут дубравы золотые,
Леса, поля и реки. Всё сгинет навсегда.

Настроят крепостей взамен святых просторов,
Осушат все болота, и воду отведут.
И люди предадут божественны законы
И от забвенья их, поверь мне, не спасут.

Забудется, что мы - лишь часть живой Природы,
И каждый зверь из леса нам не чужой, а брат.
Что святы облака, леса, поля и воды,
И крепостей важней просторы во сто крат.

Затем и нужен волхв, чтобы богам молиться,
И духов чтоб умасливать, и нечисть унимать.
И человеку глупому не дать совсем забыться -
Природу нашу русскую в обиду не давать.

Чтобы всегда водились Ярилы хороводы,
Чтоб праздники справлялись, и требы в урожай.
Моления богам, и Матери-Природе,
Чтоб милость не покинула волшебный этот край.

Тут старец поднял руку, и я почуял силу
Такую, что не чувствовал я сроду никогда.
И поклялся я старцу: до самой до могилы,
Блюсти законы божьи, навечно, навсегда.

(с) Никойя

Дмитрий Шостакович: вальс

квиддичное

Гоняем мы опять по полю мяч,
Забыв в азарте про царапины и шишки,
И про открытые в гостинке книжки -
Лишь только бы сыграть нам этот матч.
Летит с колец холодная капель…
И сумасшедшие от предвкушенья,
Не ждем мы от соперников прощенья,
Устроив в центре бладокарусель.
Пусть нету ощущения весны,
Тут главное – с собою жить в согласье,
И если уж сходить с ума от счастья,
То от спортивной этой кутерьмы.
Вся наша жизнь – один сплошной полет:
Игра, преодоленье и дерзание,
Самооценка и самопознание,
Огонь в глазах, движение вперед…
Все только начинается, поверь,
Чему-то пораженья тоже учат,
И пусть над кольцами седая туча
Вновь превратится в звонкую капель.

(с) Никойя

Становлюсь такой же, как все они

Дни идут. И я
Становлюсь такой же, как все они. В мыслях – труд, на губах – яд
О другом и не о чем говорить…
Лишь побольше б денег, подольше отпуск. Хлеб элитный, а не простой батон.
Вот еще чуть-чуть, и мы точно влипли…
Но опять я, кажется, не о том.

Засыпаю быстро (если с книгой – вау!)
В голове – «лишь-еще-б-один-день прожить»
Утро будит низким истошным «мяяяяу» - тут не хочешь-хочешь – придётся жить!))
Суета сует, запыленный город. В моём сердце шепчутся голоса,
Но пока есть те, кто незримо дорог
Я еще вспоминаю про чудеса.

Я еще вижу
Солнце в дождливых тучах, ощущаю дыханье иных миров…
Я еще пытаюсь их сделать лучше – тонкий след чудес в глубине веков.
А снаружи – холод, обиды, крик. Люди-роботы – кнопочка за плечом.
И бросают – словами/детей/курить…
Закрываю глаза. Я здесь
Не. При. Чем.

Я всё чаще чувствую эту злобу. Мир прекрасен? Ложь, чепуха и миф!
Но пока я помню сюда дорогу, Свет во мне
Ощутимо жив.
И пусть мы одни - мы не одиноки. Есть своя управа на всё везде
На каждый ответ – вопросы. На каждого Тора – Локи.
На каждое пёрышко – «Левиоса»
На Доктора – трещина на стене.

Вот когда уйду. Вот когда устану. Заглушу навеки чудесный хор.
Вот тогда «такой же как все» и стану.
А сейчас другая я.
До тех пор.

(с) Чудесия

В небе голубом, где дремлют облака
Шелест не услышать нам издалека
Не понять свободы в чистой синеве
Что теряют люди где-то на Земле
Только в небе птица ввысь летит смелей
Ей не важно думать, что случится с ней
Страшно ли летать?
Ей не важно знать
Через страх, может через всю печаль
Птица улетает в голубую даль
Подгоняя ветер под своим крылом
Пролетая там, где может отчий дом
Оставляя все, что было позади
Не смыкая глаз на свет гляди
Страшно ли порой летать?
Людям не понять…

Так бывает и в жизни нашей
Ты не знаешь, что там будет дальше
Но идешь, стараясь не споткнуться
Не упасть, и не вернуться
Даже если крылья обожжет
Просто продолжай идти вперед
Знаю, трудно на пути
Просто ты лети

Тонок луч что греет где-то на Земле
Обжигая все, что встретит в вышине
Так он повстречался с тоненьким крылом
Может одарить его хотел теплом
Только почернело птичее перо
Только машет птица крыльями на зло
Просто нужно захотеть
Верить и лететь.
Чтобы не разбиться с этой высоты
Продолжай бороться на своем пути
Не боясь что больно падать иногда
Знай, что все зависит только от тебя
Если сложишь крылья – больше не взлетишь
Жизнь в одно мгновенье просто проглядишь
Но ведь тебе жизнь дана
Только лишь одна

Так бывает и в жизни нашей
Ты не знаешь, что там будет дальше
Но идешь, стараясь не споткнуться
Не упасть, и не вернуться
Даже если крылья обожжет
Просто продолжай идти вперед
Знаю, трудно на пути
Просто ты лети

Как не повернулась бы к тебе судьба
Просто продолжай собою быть всегда
Продолжай всегда бороться до конца
Знай ведь кто-то где-то очень ждет тебя
Помни даже с переломанным крылом
Ты найдешь однажды самый теплый дом
Знаю, трудно на пути
Просто ты лети

(с) Айсэл

Не говори мне ничего

Не говори мне ничего,
Ты просто рядом посиди.
Пускай за окнами черно,
Рассвет – он где-то впереди.

К чему ненужные слова,
Когда врачует тишина,
Под снегом новая трава,
И в двух шагах стоит весна.

Посидим-помолчим,
Все обиды забудем,
На подлёте грачи –
Наши вечные судьи,

А год прошел-пролетел,
Скрылся за поворотом,
Зимний день между тем
Безнадёжно короток,

В ожиданьи весны
Мы немного раскисли,
Видим грустные сны,
Гложут глупые мысли,

А признаться в любви
Слов, увы, не хватает,
Так давай помолчим...
Видишь, снег уже тает...
Видишь, снег уже тает...
Видишь, снег уже тает...
Помолчим...

Не говори мне ни о чём,
Ты просто рядом посиди.
Ты лишь прижмись ко мне плечом
И обижаться, слышишь, погоди...

На те случайные слова,
На те печальные глаза,
На то, что кругом голова
И эта на щеке слеза...

Посидим-помолчим,
Все обиды забудем,
На подлёте грачи –
Наши вечные судьи,

А год прошел-пролетел,
Скрылся за поворотом,
Зимний день между тем
Безнадёжно короток...

В ожиданьи весны
Мы немного раскисли,
Видим грустные сны,
Гложут глупые мысли,

А признаться в любви
Слов, увы, не хватает,
Так давай помолчим...
Видишь, снег уже тает...
Видишь, снег уже тает...
Видишь, снег уже тает...
Помолчим...

(с) Эля Фаизова

Видишь, темнеют трибуны внизу?!..

Видишь, темнеют трибуны внизу?
Слышишь, как сердце бешено бьется?
Жгучую вытри от ветра слезу,
Верь, что победой она обернется.
Снова сжимаем метлу между ног,
А биты крепко сжимаем руками.
Нас не оставит в игре Квиддобог,
Пролетая над нами….

Над Пилвилинном пылает костер.
Нет, не заря. Это свет нашей славы.
Каждый из нас сам себе режиссер,
Не признаем ни оков, ни управы.
Прежний успех холодит нашу кровь.
Славу свою мы докажем делами.
И вдохновенье осветит нас вновь,
Пролетая над нами…

Снежные вихри стучатся в стекло,
И оплетают наш Дом кружевами.
Что ж ты стоишь, распахни же окно!
И ветра вкус ты попробуй губами,
Он, этот ветер – свободный, лихой,
Он раздувает мечты нашей пламя.
Ветер победы возьмет нас с собой,
Пролетая над нами…

Видишь, волшебная пала звезда?
Так загадай же скорее желанье.
Это к нам новая сказка пришла,
Чтобы собой осветить мирозданье.
Дай же мне руку, в ночной тишине
Сядем на крыше, болтая ногами.
Сказка опять прикоснется к душе,
Пролетая над нами.

Вредные советы болельщикам - 2

Если вы решили квиддич вдруг внезапно посетить,
За команду за родную всей душою поболеть.
Стадион не посещайте, не ходите ни за что!
Там и так народу много, не хватает даже судьям
Места, что нос попудрить, поболтать и чай попить.

Не послушались совета и сюда приперлись все же?
Что ж, теперь пеняйте, только сами на себя.
Здесь вы мускулы стальные на руках приобретете,
Чтоб плакат держать в поддержку, надо мускулы иметь!

Не забудьте и про голос, очень сиплый, весь охрипший,
Прокричать его придется, чтоб команду поддержать.
На ногах у вас мозоли, непременно тоже будут,
Чтобы очень громко топать, и притопывать, и прыгать,
Танцевать, когда охота наша гол врагу забьет.

Незачем вам тренажеры! Вы одним своим «боленьем»
Тут, на квиддичных трибунах в тонусе теперь всегда.
И на вас взглянув устало, судьи от восторга ахнут:
Как в таком тщедушном тельце столько силищи бурлит!

Мантию надеть пошире, я прошу вас, не забудьте,
И пришейте непременно к ней вы тридцать три кармана,
Чтобы килограммов двести помидоров, мандаринов,
Можно было непременно в те карманы положить.

Горделивою походкой вы пройдите мимо судей.
Улыбнувшись так ехидно, выберите чуть неспешно
Вы укромное местечко, чтоб оттуда наблюдать,
За игрой, за игроками, да искать себе мишени,
Для киданья метко-метко...

В судей только не кидайте - юмора они не ценят.
И у них усилья ваши одобренья не найдут.
Они вывернут карманы, и съедят все мандарины.
И ату вас с стадиона. Разве надо это вам?!

В общем, братцы, берегитесь! Стоит лишь один разочек
Вам попробовать однажды поболеть от всей души,
Не сумеете навеки вы покинуть стадион наш.
И придется становиться вам болельщиком навек.

(с) Никойя

Вредные советы болельщикам - 1

Если ты болеть собрался, за команду, за родную,
Стадион не посещай ты, лучше полежи – пройдет.
Ну, зачем шуметь и прыгать, и кричалками охоту
Там поддерживать с защитой?
Лучше в тепленькой кроватке чуть подольше отдохнуть.
Ну, подумаешь, ловец там снитч пытается поймать.
И вратарь свою вратарку всем в обиду не дает.
Ну, зачем им знать, что кто-то обожает их и любит,
И свою команду ценит, всей душой за них стоит?
Еще сильно возгордятся, возомнят себе чего-нить,
Не-не-не, на стадионы ни за что ты не ходи.
Отдыхай себе в гостинке, отлежи себе бока все,
Пялься что ли в телевизор иль в компе мочи врагов.
Ну, а если завоюет Кубок Воздуха команда.
Ты примажься к их победе, и воскликни непременно:
- Если б я, поверьте, братцы, не лежал здесь на диване,
И всей силой своих мыслей вам победы не желал,
Не видать бы вам успеха, все бы вы остались с носом,
Я герой в команде главный. Без меня вы никуда!

(с) Никойя

Игрушки

Разбираю в сундуке игрушки:
Рваный мячик, кубики, картинки,
Куклы – мои прежние подружки,
И братишки младшего машинки.

Карандаш и старенькая книжка,
И юла, и серый пыльный зайка,
Плюшевый и лупоглазый мишка -
Ваша выросла давно хозяйка.

И принцессою своей любимой
Уж никто ее не называет.
И обои разукрашивать в гостиной
Взрослость нынче ей не позволяет.

Ей давно уже не снятся сказки,
И во сне девчонка не летает.
И ни «Золушку», ни «Златовласку»
Ей теперь никто не прочитает.

Не гоняет голубей по парку,
И не шлепает ботинками по лужам.
И не ждет дедоморозовых подарков
В Новый год, когда метели кружат.

Но она все так же верит в чудо,
Ждет весну. Надеется на счастье.
Слышит музыку любви повсюду.
Носит фенечку смешную на запястье.

Разбирая в сундуке игрушки,
В детство свое смотрится с любовью…

И своей принцессе на подушку
Куклу старую положит к изголовью...

Префект Пилвилинна

* Сонет

Префект Пилвилинна? Ох, странная личность.
Он вроде бы есть, а присмотришься – нет.
Найти его в Доме проблематично:
Искать можно сто, даже тысячу лет.

Он домки не пишет, балЫ не проводит
Рассылки не шлет, не творит волшебство,
Беседы в гостинке префект не заводит,
Короче, не делает он ничего.

Его я боялась, когда поступила,
Сидела со свитком в углу, присмирев.
Но он же фантом, человек-невидимка.
Он просто как тень. Так какой к черту гнев?

Префекта нет, и гнева нет.
Так что ж писать про них сонет?