Квиддич

Две недели я хвостиком ходил за капитаном команды и канючил:

- Ну, возьмите меня играаать… Однажды он не выдержал, и меня взяли.

И вот я заглядываю в тёмный проём раздевалки и, слегка заворожённый, сажусь на ближайшую скамью.

- Чего сидим? – голос капитана звучит жёстко. – Ставь метлу в угол и дуй на стадион. - Без неё? – огорчённо шепчу я, оглядываясь на свою новёхонькую метёлку. - А ты хотел сразу в небо? Запомни: чтобы один раз взлететь, нужно десять раз пробежать по стадиону и сто раз отжаться.

В моё ожидание чего-то необычно-чудесного и сказочно-привлекательного врывается первое лёгкое разочарование. Я-то представлял, как, словно орёл, взмываю вверх, делаю в воздухе фантастические пируэты, вхожу в мёртвую петлю, потом проношусь на сумасшедшей скорости над трибунами… А вместо этого бегаю, отжимаюсь, прыгаю на скакалке, кидаю мячи и бью по боксёрской груше... К концу тренировки гудит всё тело. И руки совсем не чувствуются. Ноют плечи и ноги. Болит спина. Но передышки нет - начинается теория: обсуждение правил игры, её стратегии и тактики, анализ чужих матчей. Пару часов напролёт мы увлечённо, взахлёб о чём-то спорим. В следующий раз всё повторяется – снова бессчётное количество раз мы бегаем, прыгаем, отжимаемся и бьём грушу. И лишь пару недель спустя кэп разрешает взобраться на метлу.

Возбуждённый, я стою и предвкушаю бешеный полёт и свист ветра в ушах, но капитан даёт мне в руки старое лохматое чудище, метлу, которая, как мне кажется, не то, что для полётов, но и стадион подметать не годится. 

- Техника безопасности! - ёрничает кэп. - Без неё никуда, а ты ещё такой зелёный… Я возмущён, но спорить бесполезно.

Сжимая бёдрами деревянную рукоять, тяжело взлетаю, и, ёжась от колючего ветра, не вижу, куда лечу. 

- Стояяять! - ударом прирождённого защитника кэп отбивает летящий в мою сторону блад. Я чувствую себя безнадёжной неумёхой, ведь, не смотря на напряжённые мучительные тренировки, я ничего не умею: ни точно пасовать, ни попадать с первого раза в кольца (всё время забываю, на какой высоте они расположены), ни владеть битой. Вёрткий снитч я вообще не вижу, не говоря уже о том, чтобы поймать его. Я не умею ни-че-го. И тогда во мне начинает расти злость. Злость на самого себя, такого несмышлёного и неуклюжего. С этого дня я каждый день на стадионе. Я исступлённо налётываю часы на выданной мне старой метле. Я присматриваюсь к товарищам по команде, запоминаю, анализирую, а потом повторяю то, что увидел. Я весь словно оголённый нерв. Я постоянно твержу себе, что настоящий спортсмен никогда не сдаётся!

И в какой-то момент я начинаю чувствовать себя увереннее. Метла кажется мне теперь продолжением моего собственного тела. Бита в руке становится лёгкой, квоффл податливым, и я уже умею различать жёлтый огонёк снитча среди седых, проливающихся холодным дождём, серых облаков. Но я всё равно учусь и учусь. Ошибаюсь, сталкиваюсь, падаю, промазываю, но сжав от досады зубы, повторяю упражнения снова и снова. И никаких чудес! Нет их, оказывается. Есть только холодный пот, катящийся по разгорячённой спине, есть только моё хриплое дыхание, прилипшая ко лбу чёлка и кровоподтёки на руках…

Однажды после четырёхнедельных тренировок я замечаю на себе пристальный взгляд капитана. - Ё-моё, что я опять сделал не так?

- Готовься, - улыбается тот. - Завтра твоя первая игра. Я потрясён. Мой рот расползается до ушей. И мне уже невтерпёж. И всю ночь мне снится сон, что я Гарри Поттер, вдохновлённо летящий на манёвренной суперметле по чистому голубому небу навстречу своей первой, такой выстраданной, победе.

(с) Никойя