Квиддич

Я сидел на трибуне, ожидая начала игры.

- Привет, - незнакомая девушка, мило улыбнувшись, подсела на свободное рядом со мной место.

- Давно у нас? - серые глаза уставились на меня, изучая. – По-моему, я тебя не знаю.

Щёки мои порозовели, покрывшись румянцем смущения:

– Неделю как приняли.

- Ясно, - она кивнула и вновь улыбнулась, показав жемчуг ровных белых зубов.

Тут раздался свисток судьи, известив о начале матча, и я забыл про соседку, полностью отдавшись игре.

События развивались стремительно: охота пасовала друг другу мяч, заставляя наши головы крутиться то влево, то вправо, защита гоняла по полю блад, не жалея не бит, ни соперников. Особенно яркой была игра одной из защитниц в красной мантии. Девушка, казалось, родилась с битой в руке – настолько точными были все её удары.

Бац! - и выбыл охотник в зелёной мантии, свалившись, словно мешок с песком, вниз.

Бац! – упал вратарь, не успев вовремя среагировать на что-то тёмное, со свистом летящее прямо на него.

Трибуны взорвались криком.

- Вот Танька зараза! - охнув, воскликнула незнакомка.

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрел на неё.

- Любит она ребят в БК отправлять.

Соседка, казалось, говорила сама с собой, не замечая моего удивлённого взгляда. Тогда, не выдержав, я спросил:

- Но разве цель защитника не сбитие врага?

Девушка, отвлёкшись от поля, уставилась на меня, словно видя в первый раз, потом, покачав головой, ответила:

- Так может думать только неопытный игрок, новичок. Цель защиты – не сбивать соперников, а ЗАЩИЩАТЬ своих игроков, помогая им путать чужие планы и реализовывать свои. И врагов здесь ни у кого нет, поэтому превращать стадион в «мясорубку» некрасиво.

- Да кто ты такая, чтоб заявлять так? – хотел воскликнуть я, пытаясь защитить Таньку, но не успел. В тот же момент, словно подтверждая слова моей новой знакомой, Танька сбила кручёным мячом чужого ловца, летящего по полю в поисках снитча.

- Так нельзя играть! - не удержавшись и вскочив на ноги, заорала моя соседка. - Нельзя!

Но поняв, что уже ничего не исправить, села обратно и загрустила:

- Я бы никогда так не сделала. Это неэтично. Хорошие защитники так себя не ведут.

Я как-то по-новому, с любопытством, присмотрелся к ней: смешные веснушки теснились на её курносом лице, рассыпавшись по нему точно крохотные снитчики по полю, а щеки, разрумянившись от волнения, напоминали квоффл.

- Так ты защитница?

- Да, - ответила она, слегка смутившись. – Но меня не взяли играть, сказали, что я слишком мягкотелая. Танька вот и не взяла – она ж капитан.

Теперь игра, напоминая скорее «кровавую» военную бойню, чем спортивный матч, уже не казалась мне столь интересной.

И вдруг…

Два защитника в разных мантиях, пробуя дотянуться до одного и того же блада, не рассчитали скорость и, врезавшись друг в друга, на огромной скорости упали вниз.

Стадион замер: после такого падения игроки вряд ли вернутся на поле.

- Лиза, – прокричала вдруг та самая Танька, направляя метлу в нашу сторону. – Лети сюда!

Я, повернувшись к той, которую звали Лизой, увидел, как она побледнела:

- Тань, ты ж знаешь мои принципы…

- Знаю, - отрезала капитан и тот час замахала судьям, прося произвести замену. – Что ж, если мои не помогают, попробуем твои.

Ничего не ответив, Лиза оседлала метлу, и, крепко сжав биту, полетела вперёд.

Она была хороша: и в защите, и в нападении, и в групповых комбинациях, и в одиночном противостоянии с бладом. Черный мяч, слушаясь её как дрессированный, был не столько её оружием, сколько соратником по игре, другом. И не было больше на поле напрасных потерь. Зато была победа.

А я понял, что значит «быть защитником».

(с) Никойя

Квиддич

В то воскресное утро повелитель Космоса, император планеты Бу-Га-Га, полный кавалер орденов Белого Карлика и Красного Гиганта, Блямс Бу Секонд лежал в удобном гамаке под ярко горевшей на потолке инфракрасной люстрой и от нечего делать пялился в иллюминатор. Периодически переворачиваясь с боку на бок и почёсывая длинными зелёными пальцами огромный живот, он урчал от удовольствия. 

- А это что ещё такое? – внезапно урчание прекратилось, и волосатое рукощупальце ткнулось в стекло. Маленькая и проворная каракатица – капитан космического корабля Буц и тайный советник императора брюхоногий моллюск Бац поспешили приблизиться и уставились в окно. 

Их взору предстала горящая пронзительно-алым светом звезда. Капитан, болезненно жмурясь, вернулся к пульту управления и, потыкав по кнопочкам, потрескивающим, словно коптящая свеча, голосом сообщил: 

- Ваше Космичество, этот дивный эллипс, на который Вы изволили обратить свой императорский взор, есть звёздная система Арге Мона - типичный красный карлик спектрального класса G2, вокруг которого вращаются планеты Кран Ног, Ар Цис, Пил Ви Линн. 

- Как? Арррге Мона? - пробуя на вкус столь непривычное для его уха слово, протяжно прорычал Блямс Бу и хищно ухмыльнулся. – Надеюсь, она населена разумными существами? У нас не хватает работников. И вновь ловкие щупальца капитана, готового ради императора сгореть на работе, запрыгали по кнопочкам. 

- О да, мой повелитель, Арге Мона густо заселена. Местные жители - странные двуногие и двурукие существа, именующиеся магикусами. 

- А кто ими правит? – Блямс Бу Секонд сгорал от любопытства. 

- Бортовой компьютер утверждает, что в Арге Моне д-д-демократия… – на последнем слове голос Буца испуганно треснул и затих, словно горящая свеча погасла от внезапного порыва ветра. - Де-мо… что-о-о?! – желеподобное тело императора судорожно дёрнулось, он закатил все четыре, располагавшиеся по периметру лба глаза и вывалился из гамака. 

Советник Бац бросился к нему и потрогал лоб повелителя: уж не заболел ли тот, не горит ли. - Уничтожить! – пронзительно завизжал Блямс Бу, едва пришёл в себя. Щёки его действительно горели, но не от болезни, а от переполнявшей императора ненависти. С огромным трудом он смог справиться с гравитацией, и, кое-как усевшись на полу, стукнул по нему рукоподобным щупальцем: - Уничтожить звезду вместе со всеми её жалкими людишками! Немедленно! 

В ту же минуту лучшие представители императорской гвардии с мощными ионными бластерами наизготове собрались в капитанской рубке. 

- Я лично поведу вас в бой! – сверкнул горящим взором Блямс Бу, кое-как поднятый с пола своей свитой. Яростно шевеля ложноножками, он принялся надевать скафандр. И вот уже космический челнок, набитый вооружёнными до зубов солдатами, просочился сквозь толстый слой атмосферы и устремился вниз.

- Наш первый удар будет в самое крупное скопление магикусов! - приказал император и указал на огромное сооружение, кишащее аборигенами. Уверенный в скорой победе, он довольно хрюкнул и улыбнулся во все свои девяносто два зуба. И разве мог в этот момент Блямс Бу Секонд предполагать, что его план не выгорит?.. 

А в это время на квиддичном стадионе Аргемоны шёл чемпионатный матч Арцис - Пилвилинн. И долго-долго защитник в красном пребывал в состоянии сгоревшего на месте преступления злодея, после того как, привычно отбив битой несущийся в его сторону бладжер, он сбил им нечто странное, очень похожее на космический корабль инопланетян... Парень так и не понял, что одним точным ударом он спас весь мир.

(с) Никойя

Квиддич

Две недели я хвостиком ходил за капитаном команды и канючил:

- Ну, возьмите меня играаать… Однажды он не выдержал, и меня взяли.

И вот я заглядываю в тёмный проём раздевалки и, слегка заворожённый, сажусь на ближайшую скамью.

- Чего сидим? – голос капитана звучит жёстко. – Ставь метлу в угол и дуй на стадион. - Без неё? – огорчённо шепчу я, оглядываясь на свою новёхонькую метёлку. - А ты хотел сразу в небо? Запомни: чтобы один раз взлететь, нужно десять раз пробежать по стадиону и сто раз отжаться.

В моё ожидание чего-то необычно-чудесного и сказочно-привлекательного врывается первое лёгкое разочарование. Я-то представлял, как, словно орёл, взмываю вверх, делаю в воздухе фантастические пируэты, вхожу в мёртвую петлю, потом проношусь на сумасшедшей скорости над трибунами… А вместо этого бегаю, отжимаюсь, прыгаю на скакалке, кидаю мячи и бью по боксёрской груше... К концу тренировки гудит всё тело. И руки совсем не чувствуются. Ноют плечи и ноги. Болит спина. Но передышки нет - начинается теория: обсуждение правил игры, её стратегии и тактики, анализ чужих матчей. Пару часов напролёт мы увлечённо, взахлёб о чём-то спорим. В следующий раз всё повторяется – снова бессчётное количество раз мы бегаем, прыгаем, отжимаемся и бьём грушу. И лишь пару недель спустя кэп разрешает взобраться на метлу.

Возбуждённый, я стою и предвкушаю бешеный полёт и свист ветра в ушах, но капитан даёт мне в руки старое лохматое чудище, метлу, которая, как мне кажется, не то, что для полётов, но и стадион подметать не годится. 

- Техника безопасности! - ёрничает кэп. - Без неё никуда, а ты ещё такой зелёный… Я возмущён, но спорить бесполезно.

Сжимая бёдрами деревянную рукоять, тяжело взлетаю, и, ёжась от колючего ветра, не вижу, куда лечу. 

- Стояяять! - ударом прирождённого защитника кэп отбивает летящий в мою сторону блад. Я чувствую себя безнадёжной неумёхой, ведь, не смотря на напряжённые мучительные тренировки, я ничего не умею: ни точно пасовать, ни попадать с первого раза в кольца (всё время забываю, на какой высоте они расположены), ни владеть битой. Вёрткий снитч я вообще не вижу, не говоря уже о том, чтобы поймать его. Я не умею ни-че-го. И тогда во мне начинает расти злость. Злость на самого себя, такого несмышлёного и неуклюжего. С этого дня я каждый день на стадионе. Я исступлённо налётываю часы на выданной мне старой метле. Я присматриваюсь к товарищам по команде, запоминаю, анализирую, а потом повторяю то, что увидел. Я весь словно оголённый нерв. Я постоянно твержу себе, что настоящий спортсмен никогда не сдаётся!

И в какой-то момент я начинаю чувствовать себя увереннее. Метла кажется мне теперь продолжением моего собственного тела. Бита в руке становится лёгкой, квоффл податливым, и я уже умею различать жёлтый огонёк снитча среди седых, проливающихся холодным дождём, серых облаков. Но я всё равно учусь и учусь. Ошибаюсь, сталкиваюсь, падаю, промазываю, но сжав от досады зубы, повторяю упражнения снова и снова. И никаких чудес! Нет их, оказывается. Есть только холодный пот, катящийся по разгорячённой спине, есть только моё хриплое дыхание, прилипшая ко лбу чёлка и кровоподтёки на руках…

Однажды после четырёхнедельных тренировок я замечаю на себе пристальный взгляд капитана. - Ё-моё, что я опять сделал не так?

- Готовься, - улыбается тот. - Завтра твоя первая игра. Я потрясён. Мой рот расползается до ушей. И мне уже невтерпёж. И всю ночь мне снится сон, что я Гарри Поттер, вдохновлённо летящий на манёвренной суперметле по чистому голубому небу навстречу своей первой, такой выстраданной, победе.

(с) Никойя

Приход в Аргемону

Сентябрьское утро. Суббота. Рассвет.
За темною шторой чуть брезжится свет.
Слегка потянусь…
Что-то лень мне вставать.
Откинусь назад, чтоб еще подремать.

Вот снится: стою на вокзале пустом,
Жду Хогвартс-экспресс, тот, который потом
Обдаст меня жаром и паром клубя,
Умчит меня в школу, на стыках скрипя.

Но тих и безлюден огромный перрон,
Где я всё жду поезд. Ну, где же, где он?

Ой, что это мчится?
О, Мерлин!
Метла!
На ней и седло есть, и стремена.

Рассеянно я оглядел помело,
В руках повертел и… запрыгнул верхом.
Дилемма решилась – я мчусь на метле,
Чтоб было не страшно – поближе к земле.

Вот замок старинный возник впереди,
И пламенно сердце стучится в груди,
Палаццо магии и волшебства -
Как часто в мечтах я стремился сюда.
Здесь огненный Арцис и Пилвилинн -
На пенно-небесной лазури один.
Невиданный дуб – цитадель кранножан,
Глаза протираю – нет, нет, не обман.

С метлы аккуратно на землю спустился,
И в колледже магии я очутился.
Ах да, в Аргемоне - я помню отлично,
Вот только мне «колледж» для уха привычней!

Ворота чугунные вход прикрывают.
Уверенно я их рукою толкаю,
И стоило только к вратам прикоснуться,
Со скрипом заржавленным те поддаются.

Бреду я по замку.
Здесь мир тишины?!
Ни крики, ни музыка мне не слышны.

Террасу прошёл, мимо длинных колонн,
И классы пустые, и коридор.
Не знаю, куда проложить еще трассу
И где отыскать мне волшебников массу?
И я апеллируя на авось,
Чтоб чудо случилось, чтоб чудо сбылось,
Бреду наугад, куда ноги ведут,
Быть может, поможет мне этот маршрут.
Нелеп я, наверное, или смешон…

Но что это?
Шум?!
Бог ты мой – стадион!
Так вот где все!
Ясно мне стало немного:
Идёт здесь игра пилвилиннцев с Кранногом.
Взволнованно я подбегаю к трибунам,
Бегу по ногам я болельщиков шумных,
А их миллион там…
Ну, вру, тыщи две…
Ну, триста, что тоже прилично вполне!
Бегу по ногам!
Но никто не ругает.
Ведь здесь и сейчас маги в КВИДДИЧ играют!

На поле отважные квиддичисты
Летают, как молнии, бьются неистово.
И нету здесь лишних, и каждый здесь ас,
Отвага и ловкость, искусство и класс.

Как я раззадорен. Как я возбуждён.
Я квиддичирован, квиддопронзён!

Ах, как же сегодня мне повезло:
Давно я мечтал овладеть ремеслом
Загонщика бладжеров, супербойца,
Чтоб мощный удар, чтоб рука из свинца.
Такой не играет с мячом в поддавки,
Он бьется во имя и вопреки.
И в непогоду, и в жуткий цейтнот
Он бладжеру битою даст апперкот.
Потом лобовую затеяв атаку,
Он с оппонентом устроит драку,
И показав свой удар коронный
Прессует соперников снова и снова.

Бабах!
Я проснулся… И утренний свет
Напомнил, что время почти что обед.
Одиннадцать тридцать…
Но сон не забылся.
Доверю вам тайну: я в квиддич влюбился.
Ни грамма, профессор, я вам не соврал,
Клянусь, что всю ночь на метле я летал!

(с) Никойя

Глазами перелетных птиц

Дождь со слезами, кто сильней плачет,

Небо под нами в лужах маячит,
А я постараюсь остаться собою самим
И если ты со мной, держись, летим.

Припев:
Я поглажу облако рукой, посмотрю глазами перелётных птиц,
Камнем падаю я за тобой, ты, главное, за меня держись.

Капли с небес, мокрые плечи,
Только секунды, ждут нашей встречи,
А ты постарайся остаться самой родной
И если ты со мной, летим, не стой.

(с) Андрей Ковалев