Команда корабля - 2

И снова сплю, и снова снится сон,
Как я на корабле под парусами
Спешу к своей любви, к своей Ассоль -
К девчонке с золотыми волосами.

Но что это такое? Бог ты мой!
Веселый Роджер скалится щербато.
Не жди меня, любимая Ассоль,
Опять меня преследуют пираты.

- Сдавай-ка свой корабль, эй ты, пацан,
И убирайся прочь, пока не поздно!

Ого. Похоже, это капитан.
И вид серьезный, да и голос грозный.

- А судно ничего, и парус новый,
Сквозь ткань на нем пока не видно звезды.

Какой-то слишком голос развеселый.
Не может быть! Неужто это боцман?

- Ты не сбежишь – тут рифы впереди.
Я знаю эти воды, путь продуман.

О, судя по тому, что говорит,
Могу предположить, что это штурман

- Сейчас как бахну - ты пойдешь ко дну!
Акулам будет нынче славный пир.

По голосу чего-то не пойму,
кто говорит, то ль кок, то ль канонир.

- Зачем дырявить судно, ни к чему.
Мы  порох сохраним. Тебя ж повесим.

Толковый, сразу видно по уму
Ах, черт возьми, наверное, квартмейстер

- Ты парень ничего, хорош собой
И судя по загару, видно, с юга.
Я б может даже познакомился с тобой…

А не пошел бы ты к медузам, юнга?!

Все, братцы, хватит этого «кина»,
Устал от вас. И ждет меня Ассоль.
Тут много вас. А там она одна.
Закончим нашу встречу на ноль-ноль.

Ассоль тревожится, не сводит глаз с окон.
Я ж обещал всегда к ней возвращаться.
Тем более я знаю, это сон.
А сны должны когда-нибудь кончаться.

(с) Никойя

Команда корабля

Монолог мастера парусов.

Я мастер на все руки и нужен я всегда.
В моем распоряжении на судне паруса.
Я шью, чиню, таскаю – мозоли на ладонях.
Работников ругаю, когда халтуру гонят.
Ведь парус – это парус. И любит он уход,
Чтобы служил команде не только один год,
Чтоб не подвел при шторме,  и не порвался в раз.
За парусами нужен, поверьте, глаз да глаз.

Монолог кока.

Я мечтал о морях, о штормах и штурвале,
О канатах, снарядах и парусах,
Чтоб заметки писать в судовом бортжурнале,
И чтоб солью морской я навеки пропах.

Соль присутствует в жизни моей, но иная,
Та, чем мясо солю, заправляю супы.
Парусов не снимаю и палуб не драю,
И не вижу, как в море резвятся киты.

Зато знаю, как громко скворчат сковородки,
Как кастрюли бранятся, и каши пыхтят.
И пускай не бывал я на веслах на лодке,
Все равно я полезнее многих ребят.

Я умею разделывать туши мясные
И готовить из морепродуктов супы,
Хлеб легко испеку – руки то золотые.
Не оставлю я вас без питья и еды.

Раньше всех я встаю, ведь работы навалом:
Надо камбуз помыть и воды наносить
Завтра будем в порту: юнгу взять не мешало б,
Много надо чего будет там прикупить.

Эй, дзинь-дзинь, ужин подан, садитесь, пираты,
Нынче балую вас – ведь в достатке еда.
А все дело в испанском фрегате богатом,
Что ограбили и потопили вчера.

(с) Никойя

Аннушкин дом

С работы Анна Ивановна вышла как всегда поздно – в офисе уже никого не было, только один охранник, который ничуть ей не удивился, а только приветливо кивнул на прощанье.

Женщине не торопясь шла по улице, наблюдая за медленно затихающим городом, заглядывала в ярко освещенные витрины, рассматривала гуляющие пары. Ей не хотелось идти домой, потому что идти было особо некуда. Вернее, дом был – высокий, двухэтажный, с большой застекленной верандой, с подземным гаражом. Его строил муж Анны Ивановны. Сам выбирал место, сам выкладывал кирпичную кладку, сам работал на деревообрабатывающем станке, сам покупал и расставлял мебель. Все сам - каждый сантиметр дома был им прочувствован, в каждый сантиметр была вложена любовь и надежда на долгую и счастливую жизнь.

Дом был, а вот мужа уже не было. Как не было и дочки-школьницы. Трагическая случайность оборвала их жизни три года назад на роковом перекрестке между школой и домом. И вот уж три года, как этот красивый и такой родной прежде дом, наполненный когда-то светом и смехом, стал чужим. Каждый вечер он тоскливо поскрипывал половицами, каждую ночь выл печными трубами, отчего на душе у Анны Ивановны становилось горько-горько и жить не хотелось.

В этот уже по-летнему теплый майский вечер женщина решила подольше посидеть в парке, пока не станет совсем темно и не нужно будет ложиться спать. Устроившись на скамейке, она достала наушники и подключила плеер.

Неподалеку от нее проходила группа детей со строгой седоволосой воспитательницей.

- Детдомовские, - почему-то подумалось Анне Ивановне, наверное, потому, что какими-то не по-детски взрослыми казались выражения лиц у этих ребят.

Ее внимание привлекла девочка, которая шла позади всех – рыжеволосая, с тоненькими косичками, собранными непонятного цвета резинками. Ничем не примечательная девочка, ну разве что тем, что воспитательница не обращала на нее никакого внимания, не оглядывалась на нее, не упрекала, не подгоняла.

- Самостоятельная и послушная, - улыбнулась Анна Ивановна и внезапно почему-то подумала, что хочет познакомиться с девчушкой поближе.

- Завтра обязательно загляну в детский дом, - решила женщина, и, резко поднявшись, почти бегом отправилась домой – ей уже не терпелось, чтобы завтрашний день поскорее наступил.

Почти все три летних месяца Анна Ивановна после работы спешила в старенькое здание местного детдома – даже отказалась из-за этого идти в отпуск. Половину зарплаты тратила на подарки и сладости ребятишкам. И все наблюдала и наблюдала за рыжеволосой шестилетней Анечкой.

К концу сентября все документы были собраны и разрешение получено. Оставалось сделать самое главное – поговорить с самой Анечкой.

- Это теперь твой дом, - Анна Ивановна широко распахнула калитку, ввела девочку внутрь и замерла в страхе.

- Моооой? Доооом? – удивлено ахнула Анечка, и ее глаза стали большими-большими. – Он только мой, и ничей больше?

Девочка никогда не знала своих родителей - непутевая мамаша отказалась от нее сразу после родов и никогда больше не появлялась. Все, что помнила Анечка, было детдомовским. Общим. Всехним. И никогда лично её. А сейчас у нее был свой собственный, такой большой и такой красивый дом?

- Ну, - замялась смущено Анна Ивановна, - он еще немного и мой, если ты не против.

Ресницы ребенка дрогнули и задрожали.

- Я знала, я это знала… знала… Я чувствовала…

И вдруг закричала тоненько и пронзительно:

- Ты моя мама! Мамочка! Я знала, что ты меня найдешь.

Когда эмоции утихли, и чувства были приведены в порядок, Анечка тихо спросила:

- А можно, я дам нашему дома имя? У всех же есть имена, пусть и у него будет.

- Конечно, можно, солнышко.

- Тогда я назову его «Аннушка».

Аннушкин дом… Это дом, где тепло и светло двум обретшим друг друга людям: маленькой рыжеволосой Анечке и большой Анне Ивановне, снова научившейся смеяться и с надеждой ждать завтрашнего дня.

(с) Никойя

Я хочу иметь свой дом, чтоб его оконца
Открывались, как глаза, с первой каплей солнца,
Чтобы к вере и любви были настежь дверцы,,
Чтоб в милом доме том жило мое сердце…

Пиратские частушки

В Аргемоне есть местечко,
Где пиратов пруд пруди.
Как приду - мое сердечко
Так и прыгает в груди.

Подскажите мне, ребята,
Как понравится БаррО?
То ли сдать ей все домашки,
То ли пригласить в кино?

Я, быть может, пригласил бы,
Только вот одна напасть:
Не хотел бы я к Василию
В объятия попасть.

Ох, пиратство вызывает
У меня ажиотаж,
Все высокие оценки
Буду брать на абордаж!

Напишу-ка я домашку,
А потом еще доклад,
Буду ждать, когда пиастры
Мне в карманы прилетят.

(с) Никойя

Кракен Василий: скучна ли жизнь у обитателя кабинета Пиратоведения

Привет, я Василий. Для тех, кто не знает,

Представлюсь:
Я кракен…
Куда ж вы?! Не бойтесь!
Подобных чудовищ морских не бывает?!
Еще как бывают! Но вы успокойтесь:

Вас кушать не буду – я завтракал утром.
И с вами не буду устраивать драки.
Я хоть и ужасный, но всё же культурный
И добрый, поверьте. Хоть с виду и кракен.

Я вас не отправлю в морскую пучину.
Вам мачт не сломаю и парус не трону.
Я нынче ручной. И совсем безобидный.
С тех пор, как попал к вам сюда в Аргемону.

Пиратка БаррО, пригласив на работу,
В своем поселила меня кабинете.
Вот здесь и живу я, не зная заботы,
И многих забавных историй свидетель:

Кипит кровь пиратов в студенческих венах,
И сносит вам крыши. Да так, что с концами.
Вам Роджер веселый такой вожделенный,
И снятся пиастры в ларцах с сундуками.

Здесь каждый второй бороздить океаны
Мечтает. И глаз чтоб повязкой отмечен.
И чтоб на плече попугай с обезьяной
Палундру кричали! (Медуза им в печень!)

Из пушек палить.
И с акулой сражаться.
И шляпа, и пистолеты, и шпаги.
И чтоб соблюдать все законы пиратства…
(Пускай для начала и на бумаге!)

Я ваши домашки читаю с восторгом.
Я вас понимаю. Мне весело с вами.
И часто, поверьте, бываю растроган.
Но вот что скажу (только - тсссс! - между нами):

И мне бы хотелось взлететь чайкой в небо,
И мне бы хотелось нырнуть рыбой в море…
Ах, мне бы… ах, мне бы… ах, мне бы… ах, мне бы…
Ах, мне б порезвиться опять на просторе.

Нырнуть бы поглубже, забраться бы в бездну!
И все свои щупальца сразу расправить…

Вот только кому я там буду полезным?
Вот только БаррО на кого мне оставить?!

(с) Никойя